На минувшей неделе во время назначения председателей Александр Лукашенко назвал ситуацию в стране военной и заявил, что народ должен молиться на власть за то, что «мы еще не воюем». Употребление слова «молиться» в данном контексте — это не оговорка, не простая фигура речи, а серьезный звонок, который многое говорит о сегодняшней беларусской власти. Что именно? В колонке для «Зеркала» рассуждает Ирина Сидорская.
Ирина Сидорская
Доктор филологических наук, экспертка в области медиа и коммуникаций, гендерная исследовательница
С 1998 года преподавала на факультете журналистики БГУ, в 2010—2020 годах там же возглавляла кафедру технологий коммуникации и связей с общественностью. Вела телеграм-канал Gender_gap. После протестов в Беларуси уволилась и уехала из страны.
Назначая 30 июня председателей райисполкомов, Александр Лукашенко вновь наговорил много того, что заставляет испытывать уже не испанский стыд — а боль за свою страну.
Похоже, руководитель беларусского государства незаметно для себя и своих подчиненных перенесся на машине времени из 2025 года как минимум века на полтора в прошлое. При этом еще и подальше на восток. В его представлении «народ должен на власть молиться», крепостное право абсолютно естественно и необходимо, ведь «сегодня ситуация военная», которая — даже при реальном отсутствии войны — требует безоговорочного подчинения и устранения всего, что хотя бы немножко похоже на альтернативу.
Фраза Лукашенко о «молитве на власть» разлетелась по всем каналам. И не зря. Это не оговорка, а концентрат авторитарного мышления. Хотя в Беларуси закреплена демократическая форма правления, народа как источника и субъекта власти в картине мира Лукашенко нет. Зато есть власть и подданные. От последних требуется не просто лояльность, а выражение благодарности — в превосходной степени.
Я не думаю, что слово «молиться» имеет в данном случае хоть какой-то религиозный контекст. Лукашенко давно зарекомендовал себя «православным атеистом» и использует подобные слова не в теологическом, а в идеологическом значении. Это не про веру, а про безусловное подчинение, оформленное как сакральный ритуал. «Молиться» здесь — указание не обсуждать, не сомневаться, не анализировать. Только согласно кивать, принимать, исполнять — и демонстрировать признательность.
Государственная пресс-служба не ограничилась сухим пересказом рассуждений Лукашенко, она представила видео. И на нем Лукашенко выглядит органичным — похоже, он именно так, как описывает, видит мир, нашу страну и свою миссию. А то, что это его публичное выступление вполне согласуется с предыдущими, — лучшее тому подтверждение.
На видео мы видим человека, который не играет роль, а искренне уверен в том, что описываемый им порядок вещей — правильный и единственно возможный. К сожалению для нас, Лукашенко не живет в 2025 году — его картина мира не соответствует ни сегодняшнему, ни даже вчерашнему дню. Он не остался и в том времени, когда был молодым, усваивал основные ценности и нормы, — жизнь в БССР 1970-х годов была на порядок прогрессивнее тех моделей, которые он в настоящий момент создает для беларусов. Похоже, он действительно рассматривает граждан как крепостных. Назначаемых исключительно им самим чиновников — как проводников своей воли. А себя — как заботливого, справедливого, но требовательного хозяина, который не просто знает, как лучше, но неуклонно реализует это, чего бы это ни стоило.
На видео — человек, который глубоко убежден в том, что родился президентом. На этом, кстати, основывалась «избирательная кампания» 26 января 2025 года. Она была построена на нарративах о том, что «никакой альтернативы Лукашенко нет», «что нам, беларусам, очень повезло, что у нас есть такой лидер», что другие кандидаты в президенты либо снимают свои кандидатуры в поддержку «истинного лидера», либо заявляют о том, что они баллотируются «не вместо, а вместе».
Все это целиком согласуется с описанной ранее моделью мира. Есть «рожденный президентом». Он прошел непростой путь, приобретя необходимые опыт и знания, сумел воспользоваться открывшимся «окном возможностей», убедил избирателей в том, что именно он — их правильный выбор. И, добившись поставленной цели, зацементировал намертво не только «окна», но даже «форточки» возможностей. Как для других претендентов, так и для альтернативных образов будущего.
Это и есть «суверенная беларусская демократия». В ней человек из народа, обладающий феноменальными характеристиками, убеждает электорат в своей избранности, и его избирают. Для этого и нужна демократия: чтобы власть не принадлежала ни монархии, ни олигархии, ни военным, а была доступна человеку из народа. Но после избрания на эту власть не может покушаться никто другой. Народ выполнил свою функцию — сделал правильный выбор. Все, что требуется от него далее, — во всем поддерживать лидера, выполнять то, что он предлагает, и, конечно, не сопротивляться его решениям. Все возможные инициативы — лишь в рамках, очерченных лидером. Люди должны быть благодарны, что государство создает им условия жизни. А если условия кажутся не очень привлекательными, то нужно умерить аппетиты — ведь «ситуация военная».
Это не деформация демократии, а ее инверсия, перевертыш: инструменты народовластия используются для упразднения демократии. Граждане — не участники, они — массовка. В 2020 году стало понятно: значительную часть общества роль массовки больше не устраивает. Беларусы заявили о своем праве на выбор других моделей мироустройства, другого лидера, на свою субъектность, на то, чтобы «людьми зваться».
Ответом стали высочайший уровень государственного насилия, принятие законов, идущих вразрез не только с Конституцией, но и в принципе с правом, а также непрекращающиеся пять лет репрессии — ведь посмели усомниться в «рожденном президентом». Такое не прощается.
Но вернемся к видео. В кадре — исключительно мужчины, и это не случайность, а отражение модели, где женщинам нет места даже в декорациях власти.
Все мужчины похожи друг на друга, в том числе за счет официальных темных костюмов, различающихся лишь степенью своего качества. Они сидят вокруг вытянутого овального стола, центральное место за которым занимает Лукашенко.
Указанием на статус является расстояние от главы государства: те чиновники, кто расположены ближе к нему, очевидно выше во властной иерархии. Коммуникация организована таким образом, что абсолютно ясно, кто исполняет в ней ведущую партию, кто ассистирует, а кто находится здесь, чтобы внимать говорящим — получать указания, демонстрировать внимание, лояльность и почтительность.
Один говорит — остальные слушают, делают пометки, согласно кивают. Ритуал подчеркивает: речь исходит сверху, она не обсуждается и не дополняется. Обратная связь здесь невозможна, более того, вредна, ведь любая самостоятельная мысль может быть воспринята как сомнение. А какое может быть сомнение в сакральном ритуале?
Видео показывает, кто здесь для того, чтобы выдвигать идеи и ставить задачи, а кто — чтобы эти задачи выполнять. Никаких обсуждений, корректировок, инициативы с мест данный формат коммуникации не предполагает.
Хотя видео достаточно короткое, в нем нашлось место для двух перебивок, на которых фотографы и операторы — опять же мужчины, женщин нет в принципе, даже в качестве обслуживающего персонала, — сосредоточенно снимают основного выступающего. Это делается для того, чтобы еще больше подчеркнуть его исключительность и важность всего, что он делает. Все остальное и все остальные — элементы интерьера. Именно так выглядит власть, когда она не нуждается в народе. При этом он должен благодарить даже за право быть в кадре.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
